Люди, судьбы
Утилиты
Типографика
Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 

Двухлетнюю Алю, ее маму и новорожденного братишку угнали из псковской деревни Дроздово на латышский хутор Леттланда

О войне Алевтина Щербаченко знает по рассказам мамы Валентины Козловой, вместе с малолетними детьми угнанной на принудительные работы в Латвию. Но кое-что ее детская память запечатлела воочию.

Сегодня наша землячка Алевтина Щербаченко восьмой год проживает в поселке Степном. На карте нашей страны есть еще несколько точек, с которыми Алевтину Петровну связывают неразрывные узы, - деревня Дроздово, Ленинград, Оленья Губа, Каспийск.

Участи узников «Саласпилса» избежали

В июле 1941 года фашисты оккупировали и Латвию, и Псковщину. Латвия была объявлена округом Леттланд рейхскомиссариата «Остланд». В августе того же года ее предприятия и земли были объявлены собственностью германского государства. Гитлер планировал сделать Прибалтику, в состав которой входила и латвийская республика Советского Союза, сырьевым придатком рейха. Нацисты намеревались перевезти туда как можно больше немцев. При этом  местных жителей, «пригодных» к ассимиляции «с точки зрения расы», планировалось постепенно переселить в Германию, а «непригодных» - в отдаленные районы, на «русский Восток», или уничтожить.

На территории Латвии заработала сеть «фабрик смерти» - порядка полусотни тюрем, четверть сотни концлагерей и два десятка еврейских гетто.

Наибольшую известность получил «Сала-спилс» - концентрационный лагерь малолетних узников. Зимой 1943 года, во время одной из карательных операций, число узников этого концлагеря значительно возросло. Причина тому - создание полосы отчуждения, ориентированной на лишение партизан опорных пунктов. Все села и деревни в этой полосе были сожжены, все жители уничтожены или угнаны.

Семья Козловых не избежала участи насильственного изгнания. Разрыв с родной землей и престарелыми родными для Валентины был болезненным, успокаивало одно - ее не разорвут с детьми, малышей минует участь узников «Саласпилса» - они не станут донорами и живым экспериментальным материалом для опытов «арийской медицины».

В батраках у тукумских помещиков

- В Дроздово немцы вошли в июле 1941-го. Наша хата стояла на перекрестке трех дорог. В ней поселился комендант, - рассказывает Алевтина Петровна. - Конечно, я этого не помню, я родилась в сентябре 1941-го. Знаю об этом со слов мамы. Перед оккупацией местные жители старались спрятать скот, зерно. Отец был на фронте, мама - в положении. Угнать коров она не смогла, а вот бочки с зерном в болоте припрятала.

Все дети мира плачут на одном языке. Коменданта в Германии ждали жена и дочки. Дети Валентины напоминали ему о доме. Видимо, именно поэтому он не стал выгонять их из дома, позволил остаться. Аля и ее младший братишка росли за печкой.

В то время, когда большинство дроздовцев угнали в Германию, при содействии коменданта, Валентина с детьми оказалась в латвийском хуторе Тукумс. Латыши, как люди любой другой нации, были разными: одни проникались к узникам сочувствием, воспринимали их помощниками по хозяйству, другие - относились к русским, как к батракам, и тянули из них все жилы.

- У наших хозяев было большое стадо коров. Мама ухаживала за скотиной, - рассказывает Алевтина Петровна. - Латыши нас не обижали. По выходным угощали пирогами. Мы с младшим братом дни напролет проводили на летней кухне. Еды всегда было вдоволь. К концу войны мне было три с половиной года, но я хорошо помню, как мы с хозяйкой вышли на крыльцо и по дому прострочил самолет. Ее ноги подкосились, по платью растеклось кровавое пятно. Хорошо, что лошади были запряжены - хозяйку отвезли в госпиталь. Когда закончилась война, она предложила маме остаться, на Псковщине-то разруха, голод были. Мама отказалась. И меня наотрез отказалась оставить, хоть та и уговаривала, что с одним ребенком будет легче.

Имен хозяев Алевтина Петровна сегодня не припомнит, а вот имя их единственной дочери Эрны в память врезалось.

Три мешка муки и чемоданчик сливочного масла

По воспоминаниям нашей собеседницы, помещики зла на ее мать не держали. Провожая, дали с собой три мешка муки и чемоданчик сливочного масла.

- До нашей деревни было недалеко, километров сто. Добирались товарняком. Ночь. Где-то посреди леса поезд притормозил, - продолжает рассказ Алевтина Петровна. - Мы с мамой спрыгнули прогуляться. Тем временем на состав напали «зеленые» (в прошлом - латышские легионеры СС, - прим. авт.). Мама по наивности кинулась за помощью к машинистам. Один из них замахнулся на нее кочергой и прикрикнул: «Уйди, не то выбросим с паровоза и тебя, и твоих щенков». Конечно, бандиты, промышлявшие разбоем в лесах, отобрали у нас припасы. Домой мы вернулись ни с чем.

Вспоминая знакомство с отчим домом, Алевтина Петровна едва сдерживает слезы. Дом встретил их забитыми окнами и пустым погребом.

- Нам нечего было есть. Нечего было посадить в огороде. То зерно, спрятанное на болоте, на которое так рассчитывала мама, кто-то унес. Я ходила в лес, собирала с соседскими девочками траву: крапиву, мокрицу - что найдем. Мама пекла лепешки. Были у нас и лепешки из семян льна - колючие, но деваться было некуда, за день по две лепешки съедали.

В первые послевоенные годы Валентина ездила на заработки в Латвию. Привозила семена овса, ячменя. Из них варили баланду. Вот и весь рацион.

С окончанием войны домой вернулся глава семейства. Петр Федорович, отец Алевтины, о войне говорить не любил. Эта тема в семье была закрытой. Оно и понятно, в феврале 1943 года его арестовали по подозрению в измене Родине. Ему грозил расстрел с конфискацией имущества. Но в мае того же года его реабилитировали. Послевоенным эхо в 1958 году пришло известие о награждении медалью «За отвагу».

В наши дни двери и окна хат деревни Дроздово заколочены. В войну Псковская область потеряла больше полумиллиона жителей. Оправиться от нанесенного оккупантами ущерба эта приграничная территория не смогла - несмотря на предпринимаемые меры, большинство деревень вымерли.

Могли признать советской оккупанткой

По доброте ли душевной или из своих корыстных соображений латышские помещики хотели оставить у себя Алю, судить сложно. В любом случае, согласись Валентина на этот шаг, сегодня Алевтину признали бы советской оккупанткой.

Из истории мы знаем, что Латвия, выйдя из состава Советского Союза, предоставила гражданство только тем, кто его имел до вступления страны в состав СССР, или их прямым потомкам. «Понаехавшие» в Латвию после этого объявлялись «советскими оккупантами». Так произошел немыслимый исторический кульбит: узники, угнанные из родных мест карателями, превратились в «оккупантов» без конституционных прав.

В послевоенные годы в семье Козловых родилось еще шестеро детей. В Дроздово, как во всей стране, нужно было восстанавливать хозяйство. Из деревни уехать было непросто. Несмотря на это, Петр Федорович выбил для старшей дочери паспорт. Два года Алевтина строила «хрущевки» в Ленинграде, а потом и вовсе уехала в Заполярье. Там всей душой полюбила северный край, встретила будущего мужа. Вячеслав был моряком-подводником. У Алевтины тоже был военный билет, она служила военным поваром.

После отставки семья из военного поселения Оленья Губа перебралась в Каспийск. Глава семейства устроился в восьмой цех завода «Дагдизель», сотрудники которого занимались пристрелкой торпед.

Когда муж ушел из жизни, Алевтина Петровна вслед за дочерьми переехала на Кубань. Сегодня она живет в окружении любящих людей. Огорчают только события на Донбассе. Рассуждая на тему нацизма, наша собеседница говорит так:

- «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» - в день начала Великой Отечественной войны товарищ Молотов такими словами обращался к советскому народу. Эти слова я хочу повторить сегодня: «Ребята, мы в вас верим, победа будет за нами!».

Последние новости

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

Яндекс.Погода